Слава Аллаху, господу миров! Привет и благословение господину послан-
ных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Аллах да благословит его и да
приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня!
А после того поистине, сказания о первых поколениях стали назиданием
для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с другими,
и поучался, и что бы, вникая в предания о минувших народах и о том, что
случилось с ними, воздерживался он от греха Хвала же тому, кто сделал
сказания о древних уроком для народов последующих.
К таким сказаниям относятся и рассказы, называемые "Тысяча и одна
ночь", и возвышенные повести и притчи, заключающиеся в них.
Повествуют в преданиях народов о том, что было, прошло и давно минуло
(а Аллах более сведущ в неведомом и премудр и преславен, и более всех
щедр, и преблагоcклонен, и милостив), что в древние времена и минувшие
века и столетия был на островах Индии и Китая царь из царей рода Сасана
[2], повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына -
один взрослый, другой юный, и оба были витязи храбрецы, но старший пре-
восходил младшего доблестью. И он воцарился в своей стране и справедливо
управлял подданными, и жители его земель и царства полюбили его, и было
имя ему царь Шахрияр; а младшего его брата звали царь Шахземан, и он
царствовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих землях, и
каждый себя в царстве был справедливым судьей своих подданных в течение
двадцати лет и жил в полнейшем довольстве и радости. Так продолжалось до
тех пор, пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не
повелел своему везирю [3] поехать и привезти его. Везирь исполнил его
приказание и отправился, и ехал до тех пор, пока благополучно не прибыл
в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал ему привет и сообщил, что
брат его по нем стосковался и желает, чтобы он его посетил; и Шахземан
отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, сна-
рядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей и поставил своего везиря
правителем в стране, а сам направился в земли своего брата. Но когда
настала полночь, он вспомнил об одной вещи, которую забыл во дворце, и
вернулся и, войдя во дворец, увидел, что жена его лежит в постели, об-
нявшись с черным рабом из числа его рабов.
И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он
сказал себе: "Если это случилось, когда я еще не оставил города, то ка-
ково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к бра-
ту!" И он вытащил меч и ударил обоих и убил их в постели, а потом, в тот
же час и минуту, вернулся и приказал отъезжать - и ехал, пока не достиг
города своего брата. А приблизившись к городу, он послал к брату гонцов
с вестью о своем прибытии, и Шахрияр вышел к нему навстречу и при-
ветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил в честь брата го-
род и сидел с ним, разговаривая и веселясь, но царь Шахземан вспомнил,
что было с его женой, и почувствовал великую грусть, и лицо его стало
желтым, а тело ослабло. И когда брат увидел его в таком состоянии, он
подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, и оставил его
так, не расспрашивая ни о чем. Но потом, в какой то день, он сказал ему:
"О брат мой, я вижу, что твое тело ослабло и лицо твое пожелтело". А
Шахземан отвечал ему: "Брат мой, внутри меня язва", - и не рассказал,
что испытал от жены. "Я хочу, - сказал тогда Шахрияр, - чтобы ты поехал
со мной на охоту и ловлю: может быть, твое сердце развеселится". Но Шах-
земан отказался от этою, и брат поехал на охоту один.
В царском дворце были окна, выходившие в сад, и Шахземан посмотрел и
вдруг видит: двери дворца открываются, и оттуда выходят двадцать не-
вольниц и двадцать рабов, а жена его брата идет среди них, выделяясь
редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, и сняли одежды,
и сели вместе с рабами, и вдруг жена царя крикнула: "О Масуд!" И черный
раб подошел к ней и обнял ее, и она его также. Он лег с нею, и другие
рабы сделали то же, и они целовались и обнимались, ласкались и забавля-
лись, пока день не повернул на закат. И когда брат царя увидел это, он
сказал себе: "Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие!" - и
его ревность и грусть рассеялись. "Это больше того, что случилось со
мною!" - воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. А потом
брат его возвратился с охоты, и они приветствовали друг друга, и царь
Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние
краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он не переводя
духа, хотя раньше ел мало. Тогда брат его, старший царь, сказал Шахзема-
ну: "О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к
тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою". - "Что до перемены мое-
го вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, по-
чему ко мне вернулся румянец", - отвечал Шахземан. И Шахрияр сказал:
"Расскажи сначала, отчего ты изменился видом и ослаб, а я послушаю".
"Знай, о брат мой, - заговорил Шахземан, - что, когда ты прислал ко мне
везиря с требованием явиться к тебе, я снарядился и уже вышел за го-
род, но потом вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я хо-
тел тебе дать. Я возвратился во дворец и нашел мою жену с черным рабом,
спавшим в моей постели, и убил их и приехал к тебе, размышляя об этом.
Вот причина перемены моего вида и моей слабости; что же до того, как ко
мне вернулся румянец, - позволь мне не говорить тебе об этом".
Но, услышав слова своего брата, Шахрияр воскликнул: "Заклинаю тебя
Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!" И Шахземан
рассказал ему обо всем, что видел. Тогда Шахрияр сказал брату своему
Шахземану: "Хочу увидеть это своими глазами!" И Шахземан посоветовал:
"Сделай вид, что едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда
увидишь это и убедишься воочию".
Царь тотчас же велел кликнуть клич о выезде, и войска с палатками
выступили за город, и царь тоже вышел; но потом он сел в палатке и ска-
зал своим слугам: "Пусть не входит ко мне никто!" После этого он изменил
обличье и украдкой прошел во дворец, где был его брат, и посидел некото-
рое время у окошка, которое выходило в сад, - и вдруг невольницы и их
госпожа вошли туда вместе с рабами и поступали так, как рассказывал Шах-
земан, до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел
это, ум улетел у него из головы, и он сказал своему брату Шахземану:
"Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим
кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе - смерть для нас
лучше, чем жизнь!"
Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не
подошли к дереву, росшему посреди лужайки, где протекал ручей возле со-
леного моря. Они напились из этого ручья и сели отдыхать. И когда прошел
час дневного времени, море вдруг заволновалось, и из него поднялся чер-
ный столб, возвысившийся до неба, и направился к их лужайке. Увидев это,
оба брата испугались и взобрались на верхушку дерева (а оно было высо-
кое) и стали ждать, что будет дальше. И вдруг видят: перед ними джинн
[4] высокого роста, с большой головой и широкой грудью, а на голове у
него сундук. Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были
братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл
его, и оттуда вышла молодая женщина с стройным станом, сияющая подобно
светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:
Засияла во тьме она - день блистает.
И сверкают стволов верхи ее светом.
Она блещет, как много солнц на восходе.
Сняв покровы, смутит она звезды ночи.
Все творенья пред нею ниц упадают,
Коль, явившись, сорвет она с них покровы.
Если же в гневе сверкнет она жаром молний,
Льются слезы дождей тогда безудержно [5].
Джинн взглянул на эту женщину и сказал: "О владычица благородных, о
ты, кою я похитил в ночь свадьбы, я хочу немного поспать!" - и он поло-
жил голову на колени женщины и заснул; она же подняла голову и увидела
обоих царей, сидевших на дереве. Тогда она сняла голову джинна со своих
колен и положила ее на землю и, вставши под дерево, сказала братьям зна-
ками: "Слезайте, не бойтесь ифрита". И они ответили ей: "Заклинаем тебя
Аллахом, избавь нас от этого". Но женщина сказала: "Если не спуститесь,
я разбужу ифрита, и он умертвит вас злой смертью". И они испугались и
спустились к женщине, а она легла перед ними и сказала: "Вонзите, да
покрепче, или я разбужу ифрита". От страха царь Шахрияр сказал своему
брату, царю Шахземану: "О брат мой, сделай то, что она велела тебе!" Но
Шахземан ответил: "Не сделаю! Сделай ты раньше меня!" И они принялись
знаками подзадоривать друг друга, но женщина воскликнула: "Что это? Я
вижу, вы перемигиваетесь! Если вы не подойдете и не сделаете этого, я
разбужу ифрита!" И из страха перед джинном оба брата исполнили приказа-
ние, а когда они кончили, она сказала: "Очнитесь!" - и, вынув из-за па-
зухи кошель, извлекла оттуда ожерелье из пятисот семидесяти перстней.
"Знаете ли вы, что это За перстни?" - спросила она; и братья ответили:
"Не Знаем!" Тогда женщина сказала: "Владельцы всех этих перстней имели
со мной дело на рогах этого ифрита. Дайте же мне и вы тоже по перстню".
И братья дали женщине два перстня со своих рук, а она сказала: "Этот иф-
рит меня похитил в ночь моей свадьбы и положил меня в ларец, а ларец - в
сундук. Он навесил на сундук семь блестящих замков и опустил меня на дно
ревущего моря, где бьются волны, но не знал он, что если женщина чего ни-
будь захочет, то ее не одолеет никто, как оказал один из поэтов:
Не будь доверчив ты к женщинам,
Не верь обетам и клятвам их;
Прощенье их, как и злоба их
С одной лишь похотью связаны.
Любовь являют притворную,
Обман таится в одеждах их.
Учись на жизни Иосифа [6], -
И там найдешь ты обманы их.
Ведь знаешь ты: твой отец Адам
Из за них уйти тоже должен был.
А другой сказал:
О несчастный, сильней от брани любимый!
Мои проступок не столь велик, как ты хочешь.
Полюбивши, свершил я этим лишь то же,
Что и прежде мужи давно совершали.
Удивленья великого тот достоин,
Кто от женских остался чар невредимым..."
Услышав от нее такие слова, оба царя до крайности удивлялись и сказа-
ли один другому: "Вот ифрит, и с ним случилось худшее, чем с нами! По-
добного не бывало еще ни с кем!"
И они тотчас ушли от нее и вернулись в город царя Шахрияра, и он во-
шел во дворец и отрубил голову своей жене, и рабам, и невольницам.
И царь Шахрияр еженощно стал брать невинную девушку и овладевал ею, а
потом убивал ее, и так продолжалось в течение трех лет.
И люди возопили и бежали со своими дочерьми, и в городе не осталось
ни одной девушки, пригодной для брачной жизни.
И вот потом царь приказал своему везирю привести ему, по обычаю, де-
вушку, и везирь вышел и стал искать, по не нашел девушки и отправился в
свое жилище, угнетенный и подавленный, боясь для себя зла от царя. А у
царского везиря было две дочери: старшая - по имени Шахразада, и младшая
- по имени Дуньязада. Старшая читала книги, летописи и жития древних ца-
рей и предания о минувших народах, и она, говорят, собрала тысячу лето-
писных книг, относящихся к древним народам, прежним царям и поэтам. И
сказала она отцу: "Отчего это ты, я вижу, грустен и подавлен и обременен
заботой и печалями? Ведь сказал же кто-то об этом:
Кто заботами подавлен,
Тем скажи: "Не вечно горе!
Как кончается веселье,
Так проходят и заботы".
И, услышав от своей дочери такие слова, везирь рассказал ей от начала
до конца, что случилось у него с царем. И Шахразада воскликнула: "Закли-
наю тебя Аллахом, о батюшка, выдай меня за этого царя, и тогда я либо
останусь жить, либо буду выкупом за дочерей мусульман и спасу их от ца-
ря". - "Заклинаю тебя Аллахом, - воскликнул везирь, - не подвергай себя
такой опасности!" Но Шахразада сказала: "Это неизбежно должно быть!" И
везирь молвил: "Я боюсь, что с тобою случится то же, что случилось у бы-
ка и осла с земледельцем". - "А что же было с ними?" - спросила Шахраза-
да.

РАССКАЗ О БЫКЕ С ОСЛОМ

Знай, о дочь моя, - сказал везирь, - что один купец обладал бо-
гатством и стадами скота, и у него была жена и дети, и Аллах великий да-
ровал ему знание языка и наречий животных и птиц. А жил этот купец в де-
ревне, и у него, в его доме, были бык и осел. И однажды бык вошел в
стойло осла и увидел, что оно подметено и побрызгано, а в кормушке у ос-
ла просеянный ячмень и просеянная солома, и сам он лежит и отдыхает, и
только иногда хозяин ездит на нем, если случится какое-нибудь дело, и
тотчас же возвращается. И в какой-то день купец услышал, как бык говорил
ослу: "На здоровье тебе! Я устаю, а ты отдыхаешь, и ешь ячмень просеян-
ным, и За тобою ухаживают, и только иногда хозяин ездит на тебе и воз-
вращается, а я должен вечно пахать и вертеть жернов". И осел отвечал:
"Когда ты выйдешь в поле, и тебе наденут на шею ярмо, ложись и не поды-
майся, даже если тебя будут бить, или встань и ложись опять. А когда те-
бя приведут назад и дадут тебе бобов, не ешь их, как будто ты больной, и
не касайся пищи и питья день, два или три, - тогда отдохнешь от трудов и
тягот". А купец слышал их разговор. И когда погонщик принес быку его ве-
черний корм, тот съел самую малость, и наутро погонщик, пришедший, чтобы
отвести быка на пашню, нашел его больным, и опечалился, и сказал: "Вот
почему бык не мог вчера работать!" А потом он пошел к купцу и сказал
ему: "О господин мой, бык не годен для работы: он не съел вчера вечером
корм и ничего не взял в рот". А купец уже знал, в чем дело, и сказал:
"Иди возьми осла и паши на нем, вместо быка, целый день".
Когда к концу дня осел вернулся, после того как весь день пахал, бык
поблагодарил его за его милость, избавившую его на этот день от труда,
но осел ничего ему не отвечал и сильно раскаивался. И на следующий день
земледелец пришел и взял осла и пахал на нем до вечера, и осел вернулся
с ободранной шеей, мертвый от усталости. И бык, оглядев осла, поблагода-
рил его и восхвалил, а осел воскликнул: "Я лежал, развалившись, но болт-
ливость мне повредила! Знай, - добавил он, - что я тебе искренний совет-
чик; я услышал, как наш хозяин говорил: "Если бык не встанет с места,
отдайте его мяснику, пусть он его зарежет и порежет его кожу на куски".
И я боюсь за тебя и тебя предупреждаю. Вот и все!"
Бык, услышав слова осла, поблагодарил его и сказал: "Завтра я пойду с
ними работать!" - и потом он съел весь свой корм и даже вылизал языком
ясли. А хозяин слышал весь этот разговор. И когда настал день, купец и
его жена вышли к коровнику и сели, и погонщик пришел, взял быка и вывел
его; и при виде своего господина бык задрал хвост, пустил ветры и поска-
кал, а купец засмеялся так, что упал навзничь. "Чему ты смеешься?" -
спросила его жена, и он отвечал: "Я видел и слышал тайну, но не могу ее
открыть - я тогда умру". - "Ты непременно должен рассказать мне о ней и
о причине твоего смеха, даже если умрешь!" - возразила его жена. Но ку-
пец ответил: "Я не могу открыть эту тайну, так как боюсь смерти". И она
воскликнула: "Ты, наверное, смеешься надо мною!" - и до тех пор приста-
вала и надоедала ему, рока он не покорился ей и не расстроился; и тогда
он созвал своих детей и послал за судьей и свидетелями, желая составить
завещание и потом открыть жене тайну и умереть, ибо он любил свою жену
великой любовью, так как она была дочерью его дяди [7] и матерью его де-
тей, а он уже прожил сто двадцать лет жизни. Затем купец велел созвать
всех родственников и всех живших на его улице и рассказал им эту по-
весть, добавив, что когда он скажет свою тайну, он умрет. И все, кто
присутствовал, сказали его жене: "Заклинаем тебя Аллахом, брось это де-
ло, чтобы не умер твой муж и отец твоих детей". Но она воскликнула: "Не
отстану от него, пока не скажет! Пусть его умирает!" И все замолчали. И
тогда купец поднялся и пошел к стойлу, чтобы совершить омовение и, вер-
нувшись, рассказать им и умереть. А у купца был петух и с ним пятьдесят
кур, и еще у него была собака. И вот он услышал, как собака кричит и ру-
гает петуха, говоря ему: "Ты радуешься, а наш хозяин собирается уми-
рать". - "Как это? - спросил петух; и пес повторил ему всю повесть, и
тогда петух воскликнул: "Клянусь Аллахом, мало ума у нашего господина! У
меня вот пятьдесят жен - то с одной помирюсь, то к другой подлажусь; а у
хозяина одна жена, и он не знает, как с ней обращаться. Взять бы ему ту-
товых прутьев, пойти в чулан и бить жену, пока она не умрет или не зака-
ется впредь ни о чем его не спрашивать".
А торговец слышал слова петуха, обращенные к собаке, - рассказывал
везирь своей дочери Шахразаде, - и я сделаю с тобой то же, что он сделал
со своей женой".
"А что он сделал?" - спросила Шахразада.
И везирь продолжал: "Наломав тутовых прутьев, он спрятал их в чулан и
привел туда свою жену, говоря: "Подойди сюда, я тебе все скажу в чулане
и умру, и никто на меня не будет смотреть". И она вошла с ним в чулан, и
тогда купец запер дверь и принялся так бить свою жену, что она едва не
лишилась чувств и закричала: "Я раскаиваюсь!" А потом она поцеловала му-
жу руки и ноги, и покаялась, и вышла вместе с ним, и ее родные и все
собравшиеся обрадовались, и они продолжали жить приятнейшей жизнью до
самой смерти".
И, услышав слова своего отца, дочь везиря сказала: "То, чего я хочу,
неизбежно!"
И тогда везирь снарядил ее и отвел к царю Шахрияру. А Шахразада поду-
чила свою младшую сестру и сказала ей: "Когда я приду к царю, я пошлю за
тобой, а ты, когда придешь и увидишь, что царь удовлетворил свою нужду
во мне, скажи: "О сестрица, поговори с нами и расскажи нам что-нибудь,
чтобы сократить бессонную ночь", - и я расскажу тебе что-то, в чем бу-
дет, с соизволения Аллаха, наше освобождение".
И вот везирь, отец Шахразады, привел ее к царю, и царь, увидя его,
обрадовался и спросил: "Доставил ли ты то, что мне нужно?"
И везирь сказал: "Да!"
И Шахрияр захотел взять Шахразаду, но она заплакала; и тогда он спро-
сил ее: "Что с тобой?"
Шахразада сказала: "О царь, у меня есть маленькая сестра, и я хочу с
ней проститься".
И царь послал тогда за Дуньязадой, и она пришла к сестре, обняла ее и
села на полу возле ложа. И тогда Шахрияр овладел Шахразадой, а потом они
стали беседовать; и младшая сестра сказала Шахразаде: "Заклинаю тебя Ал-
лахом, сестрица, расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонные часы
ночи".
"С любовью и охотой, если разрешит мне безупречный царь", - ответила
Шахразада.
И, услышав эти слова, царь, мучавшийся бессонницей, обрадовался, что
послушает рассказ, и позволил.

Первая ночь

Шахразада сказала: "Рассказывают, о счастливый царь, что был один ку-
пец среди купцов, и был он очень богат и вел большие дела в разных зем-
лях. Однажды он отправился в какуюто страну взыскивать долги, и жара
одолела его, и тогда он присел под дерево и, сунув руку в седельный ме-
шок, вынул ломоть хлеба и финики и стал есть финики с хлебом. И, съев
финик, он кинул косточку - и вдруг видит: перед ним ифрит высокого рос-
та, и в руках у него обнаженный меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал
ему: "Вставай, я убью тебя, как ты убил моего сына!" - "Как же я убил
твоего сына?" - спросил купец. И ифрит ответил: "Когда ты съел финик и
бросил косточку, она попала в грудь моему сыну, и он умер в ту же мину-
ту". - "Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! - воск-
ликнул купец. - Нет мощи и силы ни у кого, кроме Аллаха, высокого, вели-
кого! Если я убил твоего сына, то убил нечаянно. Я хочу, чтобы ты прос-
тил меня!" - "Я непременно должен тебя убить", - сказал джинн и потянул
купца и, повалив его на землю, поднял меч, чтобы ударить его. И купец
заплакал и воскликнул: "Вручаю свое дело Аллаху! - и произнес:
Два дня у судьбы: один - опасность, другой - покой;
И в жизни две части есть: та-ясность, а та-печаль.
Скажи же тому, кто нас превратной судьбой корит:
"Враждебна судьба всегда лишь к тем, кто имеет сан.
Не видишь ли ты, как вихрь, к земле пригибающий,
Подувши, склоняет вниз лишь крепкое дерево?
Не видишь ли - в море труп плывет на поверхности,
А в дальних глубинах дна таятся жемчужины?
И если судьбы рука со мной позабавилась
И гнев ее длительный бедой поразил меня,
То знай: в небесах светил так много, что счесть нельзя,
Но солнце и месяц лишь из-за них затмеваются.
И сколько растений есть, зеленых и высохших,
Но камни кидаем мы лишь в те, что плоды несут.
Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не страшился ты, судьбой приносимого.
А когда купец окончил эти стихи, джинн сказал ему: "Сократи твои ре-
чи! Клянусь Аллахом, я непременно убью тебя!" И купец сказал: "Знай, о
ифрит, что на мне лежит долг, и у меня есть много денег, и дети, и жена,
и чужие залоги. Позволь мне отправиться домой, я отдам долг каждому, ко-
му следует, и возвращусь к тебе в начале года. Я обещаю тебе и клянусь
Аллахом, что вернусь назад, и ты сделаешь со мной, что захочешь. И Аллах
тебе в том, что я говорю, поручитель".
И джинн заручился его клятвой и отпустил его, и купец вернулся в свои
земли и покончил все свои дела, отдав должное, кому следовало. Он осве-
домил обо всем свою жену и детей, и составил завещание, и прожил с ними
до конца года, а потом совершил омовение, взял под мышку свой саван и,
попрощавшись с семьей, соседями и всеми родными, вышел, наперекор самому
себе; и они подняли о нем вопли и крики. А купец шел, пока не дошел до
той рощи (а в тот день было начало нового года), и когда он сидел и пла-
кал о том, что с ним случилось, вдруг подошел к нему престарелый старец,
и с ним, на цепи, газель. И он приветствовал купца и пожелал ему долгой
жизни и спросил: "Почему ты сидишь один в этом месте, когда здесь обита-
лище джиннов?" И купец рассказал ему, что у него случилось с ифритом, и
старец, владелец газели, изумился и воскликнул: "Клянусь Аллахом, о брат
мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой изумителен, и будь он
даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы назиданием для поу-
чающихся!"
Потом старец сел подле купца и сказал: "Клянусь Аллахом, о брат мой,
я не уйду от тебя, пока не увижу, что у тебя случится с этим ифритом!" И
он сел возле него, и оба вели беседу, и купца охватил страх и ужас, и
сильное горе, и великое раздумье, а владелец газели был рядом с ним. И
вдруг, подошел к ним другой старец, и с ним две собаки, и поздоровался (а
собаки были черные, из охотничьих), и после приветствия он осведомился:
"Почему вы сидите в этом месте, когда здесь обиталище джиннов?" И ему
рассказали все с начала до конца; и не успел он как следует усесться,
как вдруг подошел к ним третий старец, и с ним пегий мул. И старец при-
ветствовал их и спросил, почему они здесь, и ему рассказали все дело с
начала до конца, - а в повторении нет пользы, о господа мои, - и он сел
с ними. И вдруг налетел из пустыни огромный крутящийся столб пыли, и
когда пыль рассеялась, оказалось, что это тот самый джинн, и в руках у
него обнаженный меч, а глаза его мечут искры. И, подойдя к ним, джинн
потащил купца за руку и воскликнул: "Вставай, я убью тебя, как ты убил
мое дитя, последний вздох моего сердца!" И купец зарыдал и заплакал, и
три старца тоже подняли плач, рыданья и вопли.
И первый старец, владелец газели, отделился от прочих и, поцеловав
ифриту руку, сказал: "О, джинн, венец царей! джиннов! Если я расскажу те-
бе, что у меня случилось с этой газелью, и ты сочтешь мою повесть удиви-
тельной, подаришь ли ты мне одну треть крови этого купца?" - "Да, ста-
рец, - ответил ифрит, - если ты мне расскажешь историю и она покажется
мне удивительной, я подарю тебе треть его крови".

РАССКАЗ ПЕРВОГО СТАРЦА

Знай, о ифрит, - сказал тогда старец, - что эта газель - дочь моего
дяди и как бы моя плоть и кровь. Я женился на ней, когда она была совсем
юной, и прожил с нею около тридцати лет, но не имел от нее ребенка; и
тогда я взял наложницу, и она наделила меня сыном, подобным луне в пол-
нолуние, и глаза и брови его были совершенны по красоте! Он вырос, и
стал большим, и достиг пятнадцати лет; и тогда мне пришлось поехать в
какой-то город, и я отправился с разным товаром. А дочь моего дяди, эта
газель, с малых лет научилась колдовству и волхвованию, и она превратила
мальчика в теленка, а ту невольницу, мать его, в корову и отдала их пас-
туху.
Я приехал спустя долгое время из путешествия и спросил о моем ребенке
и его матери, и дочь моего дяди сказала мне: "Твоя жена умерла, а твой
сын убежал, и я не знаю, куда он ушел". И я просидел год с печальным
сердцем и плачущими глазами, пока не пришел великий праздник Аллаха [8],
и тогда я послал за пастухом и велел ему привести жирную корову. И пас-
тух привел жирную корову (а это была моя невольница, которую заколдовала
эта газель), и я подобрал полы и взял в руки нож, желая ее зарезать, но
корова стала реветь, стонать и плакать; и я удивился этому, и меня взяла
жалость. И я оставил ее и сказал пастуху: "Приведи мне другую корову".
Но дочь моего дяди крикнула: "Эту зарежь! У меня кет лучше и жирнее ее!"
И я подошел к корове, чтобы зарезать ее, но она заревела, и тогда я под-
нялся и приказал тому пастуху зарезать ее и ободрать. И пастух зарезал и
ободрал корову, но не нашел ни мяса, ни жира - ничего, кроме кожи и кос-
тей. И я раскаялся, что зарезал корову, но от моего раскаянья не было
пользы, и отдал ее пастуху и сказал ему: "Приведи мне жирного теленка!"
И пастух привел мне моего сына; и когда теленок увидел меня, он оборвал
веревку и подбежал ко мне и стал об меня тереться, плача и стеная. Тогда
меня взяла жалость, И я сказал пастуху: "Приведи мне корову, а его ос-
тавь". Но дочь моего дяди, эта газель, закричала на меня и сказала: "На-
до непременно зарезать этого теленка сегодня: ведь сегодня - день святой
и благословенный, когда режут только самое хорошее животное, а среди на-
ших телят нет жирнее и лучше этого!"
"Посмотри, какова была корова, которую я зарезал по твоему приказа-
нию, - сказал я ей. - Видишь, мы с ней обманулись и не имели от нее ни-
какого проку, и я сильно раскаиваюсь, что зарезал ее, и теперь, на этот
раз, я не хочу ничего слышать о том, чтобы зарезать этого теленка". -
"Клянусь Аллахом великим, милосердным, милостивым, ты непременно заре-
жешь его в этот священный день, а если нет, то ты мне не муж и я тебе не
жена!" - воскликнула дочь моего дяди. И, услышав от нее эти тягостные
слова и не зная о ее намерениях, я подошел к теленку и взял в руки
нож..."
Но тут застигло Шахразаду утро, и она прекратила дозволенные речи.
И сестра ее воскликнула: "О сестрица, как твой рассказ прекрасен, хо-
рош, и приятен, и сладок!"
Но Шахразада сказала: "Куда этому до того, о чем я расскажу вам в
следующую ночь, если буду жить, и царь пощадит меня!"
И царь тогда про себя подумал: "Клянусь Аллахом, я не убью ее, пока
не услышу окончания ее рассказа!"
Потом они провели эту ночь, до утра обнявшись, и царь отправился вер-
шить суд, а визирь пришел к нему с саваном под мышкой. И после этого
царь судил, назначал и отставлял до конца дня и ничего не приказал визи-
рю, и визирь до крайности изумился.
А затем присутствие кончилось, и царь Шахрияр удалился в свои покои.

Вторая ночь

Когда же настала вторая ночь, Дуньязада сказала своей сестре Шахраза-
де: "О сестрица, докончи свой рассказ о купце и духе".
И Шахразада ответила: "С любовью и удовольствием, если мне позволит
царь!"
И царь молвил: "Рассказывай!"
И Шахразада продолжала: "Дошло до меня, о, счастливый царь и справед-
ливый повелитель, что когда старик хотел зарезать теленка, его сердце
взволновалось, и он сказал пастуху: "Оставь этого теленка среди скоти-
ны". ( А все это старец рассказывал джинну, и джинн слушал и изумлялся
его удивительным речам.) "И было так, о, владыка царей джиннов, - продол-
жал владелец газели, - дочь моего дяди, вот эта газель, смотрела и виде-
ла и говорила мне: "Зарежь теленка, он жирный!" Но мне было не легко его
зарезать, и я велел пастуху взять теленка, и пастух взял его и ушел с ним.
А на следующий день я сижу, и вдруг ко мне приходит пастух и говорит:
"Господин мой, я тебе что-то такое скажу, от чего ты обрадуешься, и мне
за приятную весть полагается подарок". - "Хорошо", - ответил я; и пастух
сказал: "О, купец, у меня есть дочка, которая с малых лет научилась кол-
довству у одной старухи, жившей у нас. И вот вчера, когда ты дал мне те-
ленка, я пришел к моей дочери, и она посмотрела на теленка и закрыла се-
бе лицо и заплакала, а потом засмеялась и сказала: "О, батюшка, мало же я
для тебя значу, если ты вводишь ко мне чужих мужчин!" - "Где же чужие
мужчины, - спросил я, - и почему ты плачешь и смеешься?" - "Этот теле-
нок, который с тобою, - сын нашего господина, - ответила моя дочь. - Он
заколдован, и заколдовала его, вместе с его матерью, жена его отца. Вот
почему я смеялась; а плакала я по его матери, которую зарезал его отец".
И я до крайности удивился, и, едва увидев, что взошло солнце" я пришел
тебе сообщить об этом".
Услышав от пастуха эти слова, о, джинн, я пошел с ним, без вина пьяный
от охватившей меня радости и веселья, и пришел в его дом, и дочь пастуха
приветствовала меня и поцеловала мне руку, а теленок подошел ко мне и
стал об меня тереться. И я сказал дочери пастуха: "Правда ли то, что ты
говоришь об этом теленке?" И она отвечала: "Да, господин мой, это твой
сын и лучшая часть твоего сердца". - "О, девушка, - сказал я тогда, - если
ты освободишь его, я отдам тебе весь мой скот, и вес имущество, и все,
что сейчас в руках твоего отца". Но девушка улыбнулась и сказала:
"О, господин мой, я не жадна до денег и сделаю это только при двух усло-
виях: первое - выдай меня за него замуж, а второе - позволь мне заколдо-
вать ту, что его заколдовала, и заточить ее, иначе мне угрожают ее козни".
Услышав от дочери пастуха эти слова, о, джинн, я сказал: "И сверх то-
го, что ты требуешь, тебе достанется весь скот и имущество, находящееся
в руках твоего отца. Что же до дочери моего дяди, то ее кровь для тебя
невозбранна".
Когда дочь пастуха услышала это, она взяла чашку и наполнила ее во-
дой, а потом произнесла над водой заклинания и брызнула ею на теленка,
говоря: "Если ты теленок по творению Аллаха великого, останься в этом
образе и не изменяйся, а если ты заколдован, прими свой прежний образ с
соизволения великого Аллаха!" Вдруг теленок встряхнулся и стал челове-
ком, и я бросился к нему и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, расскажи
мне, что сделала с тобою и с твоей матерью дочь моего дяди!" И он пове-
дал мне, что с ними случилось, и я сказал: "О дитя мое, Аллах послал те-
бе того, кто освободил тебя и восстановил твое право".
После этого, о джинн, я выдал дочь пастуха за него замуж, а она за-
колдовала дочь моего дяди, эту газель, и сказала: "Это прекрасный образ,
не дикий, и вид его не внушает отвращения". И дочь пастуха жила с нами
дни и ночи и ночи и дни, пока Аллах не взял ее к себе, а после ее кончи-
ны мой сын отправился в страны Индии, то есть в земли этого купца, с ко-
торым у тебя было то, что было; и тогда я взял эту газель, дочь моего
дяди, и пошел с нею из страны в страну, высматривая, что сталось с моим
сыном, - и судьба привела меня в это место, и я увидел купца, который
сидел и плакал. Вот мой рассказ".
"Это удивительный рассказ, - сказал джинн, - и я дарю тебе треть кро-
ви купца".
И тогда выступил второй старец, тот, что был с охотничьими собаками,
и сказал джинну: "Если я тебе расскажу, что у меня случилось с моими
двумя братьями, этими собаками, и ты сочтешь мой рассказ еще более уди-
вительным и диковинным, подаришь и ты мне одну треть проступка этого
купца?" - "Если твой рассказ будет удивительнее и диковиннее - она
твоя", - отвечал джинн.

РАССКАЗ ВТОРОГО СТАРЦА

Знай, о владыка царей джиннов, - начал старец, - что эти две собаки -
мои братья, а я - третий брат. Мой отец умер и оставил нам три тысячи
динаров, и я открыл лавку, чтобы торговать, и мои братья тоже открыли по
лавке. Но я просидел в лавке недолго, так как мой старший брат, один из
этих псов, продал все, что было у него, за тысячу динаров и, накупив то-
варов и всякого добра, уехал путешествовать. Он отсутствовал целый год,
и вдруг, когда я однажды был в лавке, подле меня остановился нищий. Я
сказал ему: "Аллах поможет!" Но нищий воскликнул, плача: "Ты уже не уз-
наешь меня!" - и тогда я всмотрелся в него и вдруг вижу - это мой брат!
И я поднялся и приветствовал его и, отведя его в лавку, спросил, что с
ним. Но он ответил: "Не спрашивай! Деньги ушли, и счастье изменило". И
тогда я свез его в баню, и одел в платье из моей одежды, и привел его к
себе, а потом я подсчитал оборот лавки, и оказалось, что я нажил тысячу
динаров и что мой капитал - две тысячи. Я разделил эти деньги с братом и
сказал ему: "Считай, что ты не путешествовал и не уезжал на чужбину"; и
брат мой взял деньги, радостный, и открыл лавку.
И прошли ночи и дни, и мой второй брат, - а это другой пес, - продал
свое имущество и всё, что у него было, и захотел путешествовать. Мы
удерживали его, но не удержали, и, накупив товару, он уехал с путешест-
венниками. Его не было с нами целый год, а потом он пришел ко мне таким
же, как его старший брат, и я сказал ему: "О, брат мой, не советовал ли я
тебе не ездить?" А он заплакал и воскликнул: "О, брат мой, так было суж-
дено, и вот я теперь бедняк: у меня нет ни единого дирхема [9], и я го-
лый, без рубахи". И я взял его, о, джинн, и сводил в баню и одел в новое
платье из своей одежды, а потом пошел с ним в лавку, и мы поели и попи-
ли, и после этого я сказал ему: "О, брат мой, я свожу счета своей лавки
один раз каждый новый год, и весь доход, какой будет, пойдет мне и те-
бе". И я подсчитал, о ифрит, оборот своей лавки, и у меня оказалось две
тысячи динаров, и я восхвалил творца, да будет он превознесен и прослав-
лен! А потом я дал брату тысячу динаров, и у меня осталась тысяча, и
брат мой открыл лавку, и мы прожили много дней.
А через несколько времени мои братья приступили ко мне, желая, чтобы
я поехал с ними, но я не сделал этого. И, сказал им: "Что вы такого нажили
в путешествии, что бы и я мог нажить?" - и не стал их слушать. И мы ос-
тались в наших лавках, продавая и покупая, и братья каждый год предлага-
ли мне путешествовать, а я не соглашался, пока не прошло шесть лет. И
тогда я позволил им поехать и сказал: "О братья, и я тоже отправлюсь с
вами, но давайте посмотрим, сколько у вас денег", - и не нашел у них ни-
чего; напротив, они все спустили, предаваясь обжорству, пьянству и нас-
лаждениям. Но я не стал с ними говорить и, не сказав ни слова, подвел
счета своей лавки и превратил в деньги все бывшие у меня товары и иму-
щество, и у меня оказалось шесть тысяч динаров. И я обрадовался, и раз-
делил их пополам, и сказал братьям: "Вот три тысячи динаров, для меня и
для вас, и на них мы будем торговать". А другие три тысячи динаров я за-
копал, предполагая, что со мной может случиться то же, что с ними, и
когда я приеду, то у меня останется три тысячи динаров, на которые мы
снова откроем свои лавки. Мои братья были согласны, и я дал им по тысяче
динаров, и у меня тоже осталась тысяча, и мы Закупили необходимые това-
ры, и снарядились в путь, и наняли корабль, и перенесли туда свои пожит-
ки.
Мы ехали первый день, и второй день, и путешествовали целый месяц,
пока не прибыли со своими товарами в один город. Мы получили на каждый
динар десять и хотели уезжать, как увидели на берегу моря девушку, оде-
тую в рваные лохмотья, которая поцеловала мне руку и сказала: "О госпо-
дин мой, способен ли ты на милость и благодеяние, за которое я тебя отб-
лагодарю?" - "Да, - отвечал я ей, - я люблю благодеяния и милости и по-
могу тебе, даже если ты не отблагодаришь меня". И тогда девушка сказала:
"О господин, женись на мне и возьми меня в свои земли. Я отдаю тебе се-
бя, будь же ко мне милостив, ибо я из тех, кому оказывают добро и благо-
деяния, а я отблагодарю тебя. И да не введет тебя в обман мое положе-
ние". И когда я услышал слова девушки, мое сердце устремилось к ней, во
исполнение того, что угодно Аллаху, великому, славному, и я взял девушку
и одел ее, и постлал ей на корабле хорошую постель, и заботился о ней, и
почитал ее. А потом мы поехали дальше, и в моем сердце родилась большая
любовь к девушке, и не расставался с ней ни днем, ни ночью. Я пренебрег
из-за нее моими братьями, и они приревновали меня и позавидовали моему
богатству и изобилию моих товаров, и глаза их не знали сна, жадные до
наших денег. И братья заговорили о том, как бы убить меня и взять мои
деньги, и сказали: "Убьем брата, и все деньги будут наши".
И дьявол украсил это дело в их мыслях. И они подошли ко мне, когда я
спал рядом с женою, и подняли меня вместе с нею и бросили в море; и тут
моя жена пробудилась, встряхнулась и стала ифриткой и понесла меня - и
вынесла на остров. Потом она ненадолго скрылась и, вернувшись ко мне на
утро, сказала: "Я твоя жена, и я тебя вынесла и спасла от смерти по из-
волению Аллаха великого. Знай, я твоя суженая, и когда я тебя увидела,
мое сердце полюбило тебя ради Аллаха, - а я верую в Аллаха и его послан-
ника, да благословит его Аллах и да и приветствует! И я пришла к тебе
такого, как ты видел меня, и ты взял меня в жены, - и вот я спасла тебя
от потопления. Но я разгневалась на твоих братьев, и мне непременно надо
их убить". Услышав ее слова, я изумился и поблагодарил ее за ее поступок
и сказал ей: "Что же касается убийства моих братьев, знай!" - и я пове-
дал ей все, что у меня с ними было, с начала до конца.
И, узнав это, она сказала: "Я сегодня ночью слетаю к ним и потоплю их
корабль и погублю их". - "Закликаю тебя Аллахом, - сказал я, - не делай
этого! Ведь говорит изречение: "О благодетельствующий злому, достаточно
со злодея и того, что он сделал". Как бы то ни было, они мои братья". -
"Я непременно должна их убить", - возразила джинния. И я принялся ее
умолять, и тогда она отнесла меня на крышу моего дома. И я отпер двери и
вынул то, что спрятал под землей, и открыл свою лавку, пожелав людям ми-
ра и купив товаров. Когда же настал вечер, я вернулся домой и нашел этих
двух собак, привязанных во дворе, - и, увидев меня, они встали и запла-
кали и уцепились за меня.
И не успел я оглянуться, как моя жена сказала мне:
"Это твои братья". - "А кто с ними сделал такое дело?" - спросил я. И
она ответила: "Я послала за моей сестрой, и она сделала это с ними, и
они не освободятся раньше чем через десять лет". И вот я пришел сюда,
идя к ней, чтобы она освободила моих братьев после того, как они провели
десять лет в таком состоянии, и я увидел этого купца, и он рассказал
мне, что с ним случилось, и мне захотелось не уходить отсюда и посмот-
реть, что у тебя с ним будет. Вот мой рассказ".
"Это удивительная история, и я дарю тебе треть крови купца и его
проступка", - сказал джинн.
И тут третий старец, владелец мула, сказал: "Я расскажу тебе историю
диковиннее этих двух, а ты, о, джинн, подари мне остаток его крови и
преступления". - "Хорошо", - отвечал джинн.