ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ

РАССКАЗ ПЕРВОГО КАЛЕНДЕРА

Тогда выступил вперед первый календер и сказал ей: "О госпожа моя,
знай, что причина того, что у меня обрит подбородок и выбит глаз, вот
какая: мой отец был царем, и у него был брат, и брат этот царствовал в
другом городе. И совпало так, что моя мать родила меня в тот же день,
как родился сын моего дяди, и прошли лета, годы и дни, и оба мы выросли.
И я посещал моего дядю и жил у него многие месяцы, и сын моего дяди ока-
зывал мне крайнее уважение и резал для меня скот и процеживал вино. И
однажды мы сели пить, и когда напиток взял власть над нами, сын моего
дяди сказал мне:
"О сын моего дяди, у меня к тебе большая просьба, и я хочу, чтобы ты
мне не прекословил в том, что я намерен сделать". - "С любовью и охо-
той", - ответил я ему.
И он заручился от меня великими клятвами и в тот же час и минуту
встал и, ненадолго скрывшись, возвратился, и с ним была женщина, покры-
тая изаром, надушенная и украшенная драгоценностями, которые стоили
больших денег. И он обернулся ко мне, и сказал: "Возьми эту женщину и
пойди впереди меня на такое-то кладбище (а кладбище он описал мне, и я
узнал его). Пойди с ней к такой-то гробнице и жди меня там", - сказал
он. И я не мог прекословить и не был властен отказать ему, так как пок-
лялся ему. И я взял женщину и отправился и пришел к гробнице вместе с
нею, и когда мы уселись, пришел сын моего дяди, и у него была чашка с
водой и мешок, где был цемент и кирка. И он взял кирку и, подойдя к од-
ной могиле, вскрыл ее и перенес камни в сторону, а потом он стал рыть
киркой землю в гробнице и открыл плиту из железа величиной с маленькую
дверь и поднял ее, и под ней обнаружилась сводчатая лестница.
Потом он обратился к женщине и сказал: "Перед тобой то, что ты изби-
раешь". И женщина спустилась по этой лестнице, а он обернулся ко мне и
сказал: "О сын моего дяди, доверши твою милость. Когда я спущусь, опусти
падо мной дверь и насыпь на нее снова землю, как она была, и это будет
завершением милости. А этот цемент, что в мешке, и воду, в чашке, замеси
и вмажь камни, как раньше, вокруг могилы, чтобы никто не увидел их и не
сказал: "Эту могилу открывали недавно, а внутри она старая". Я уже целый
год над этим работаю, и об этом никто не знает, кроме Аллаха. Вот в чем
моя просьба". Потом он воскликнул: "Не дай Аллах тосковать по тебе, о
сын моего дяди!" - и спустился по лестнице.
Когда он скрылся с глаз, я опустил плиту и сделал то, что он приказал
мне, и могила стала такой же, как была, а я был словно пьяный. И я возв-
ратился во дворец моего дяди (а дядя мой был на охоте и ловле) и проспал
эту ночь. А когда наступило утро, я стал размышлять о прошлой ночи и о
том, что случилось с моим двоюродным братом, и раскаялся, когда раская-
ние было бесполезно, что сделал это с ними и послушался его, и мне дума-
лось, что это был сон. И я стал спрашивать о сыне моего дяди, но никто
ничего не сообщил мне о нем, и я вышел на кладбище к могилам и принялся
разыскивать ту гробницу, но не узнал ее. Я непрестанно кружил от гробни-
цы к гробнице и от могилы к могиле, пока не подошла ночь, но не нашел к
ней дороги. И я вернулся в замок и не ел и не пил, и мое сердце обеспо-
коилось о сыне моего дяди, так как я не знал, что с ним. Я огорчился ве-
ликим огорчением и лег спать и провел ночь до утра в заботе, а потом я
второй раз пошел на кладбище, думая о том, что я сделал с сыном моего
дяди, и раскаиваясь, что послушал его. Я обошел все могилы, но не узнал
ни могилы, ни гробницы, и почувствовал раскаяние. И в таком положении я
оставался семь дней, так и не зная пути к гробнице, и мое беспокойство
увеличивалось, так что я едва не сошел с ума.
И я нашел облегчение лишь в том, что решил уехать и вернуться к отцу.
Но в тот час, когда я достиг города моего отца, поднялась у городских
ворот толпа людей, и меня скрутили, и я пришел от этого в полное удивле-
ние - я ведь был сыном правителя города, а они слугами моего отца и мои-
ми прислужниками, - и меня охватил великий страх перед ними. И я сказал
в душе: "Глянь-ка, что это случилось с моим отцом?" - и спросил тех, кто
схватил меня, в чем причина этого, но они не дали мне ответа. А через
некоторое время один из них (а он был моим слугою) сказал мне: "Твоего
отца обманула судьба, и войска восстали против него, и везирь убил его и
сел на его место. И мы подстерегали тебя по его приказу".
Они взяли меня, лишившегося сознания от тех вестей, которые я услышал
об отце, и я предстал перед везирем.
А между мною и везирем была старая вражда, и причиною этой вражды бы-
ло вот что. Я очень любил стрелять из самострела, и когда я однажды сто-
ял на крыше моего дворца, на крышу дворца везиря вдруг спустилась птица,
а везирь тоже стоял там. Я хотел ударить птицу, и вдруг пуля пролетела
мимо и попала в глаз везирю и выбила его, по воле судьбы и рока, подобно
тому, как говорится в одном древнем изречении:

И когда у везиря был выбит глаз, - продолжал календер, - он не мог
ничего сказать, так как мой отец был царем города, и вот причина вражды
между мной и им. И когда я встал перед ним со скрученными руками, он ве-
лел отрубить мне голову, и я спросил его: "За какой грех ты меня убива-
ешь?" И везирь отвечал: "Какой грех больше этого?" - и показал на свой
выбитый глаз. "Я сделал это нечаянно", - сказал я, и везирь воскликнул:
"Если ты сделал это нечаянно, то я сделаю это нарочно!" Потом он сказал:
"Подведите его!" И меня подвели к нему, и он протянул палец к моему пра-
вому глазу и вырвал его, и с того времени я стал кривым, как вы меня ви-
дите. После этого он велел скрутить мне руки и положить меня в сундук и
сказал палачу: "Возьми его, обнажи свой меч, отправляйся с ним за город
и убей его. Пусть его съедят звери и птицы!" И палач вынес меня и, выйдя
из города в пустыню, вынул меня из сундука, а у меня были скручены руки
и скованы ноги. Палач хотел Завязать мне глаза и после того убить меня,
но я горько заплакал, так что довел его до слез, и, посмотрев на него, я
сказал такие стихи:

И произнес:

А когда палач услышал мои стихи (а он был палачом у моего отца, и тот
оказывал ему милости), он воскликнул: "О господин мой, как же мне сде-
лать, я ведь подневольный раб!" Но потом он сказал мне: "Спасай свою
жизнь и не возвращайся в эту землю, не то погибнешь сам и меня погубишь,
подобно тому, как сказал поэт:

Я поцеловал палачу руку и не верил в спасение, и потеря глаза каза-
лась мне ничтожной, раз я спасся от смерти. Я отправился в путь и достиг
города своего дяди и сообщил ему о том, что случилось с моим отцом и со
мною, когда мне вырвали глаз, и мой дядя горько заплакал и воскликнул:
"Ты прибавил заботу к моей заботе и горе к моему горю: твой двоюродный
брат пропал, и я уже несколько дней не знаю, что с ним случилось, и ник-
то мне ничего не сообщает о нем". И он так заплакал, что лишился чувств,
и я опечалился о нем великой печалью. Он хотел приложить к моему глазу
лекарство, но увидел, что он стал пустой впадиной, и воскликнул: "О дитя
мое, ты заплатил глазом, но не душой!" И я не мог смолчать о моем двою-
родном брате, который был его сыном, и сообщил ему обо всем, что случи-
лось, и мой дядя очень обрадовался тому, что я сказал, услышав весть о
своем сыне. "Пойдем, покажи мне гробницу", - сказал он, а я ответил:
"Клянусь Аллахом, о дядя, я не знаю, в каком она месте! Я ходил после
этого несколько раз и искал ее, но не знаю, где она находится".
Потом я пошел с моим дядей на кладбище и посмотрел направо и налево и
узнал гробницу. И я сильно обрадовался, и мой дядя тоже, и я вошел с ним
в гробницу и, убрав землю, поднял плиту и спустился с моим дядей па
пятьдесят ступенек, и когда мы достигли конца лестницы, вдруг на нас по-
шел дым и затемнил нам зрение, и тогда мой дядя произнес слова, говоря-
щий которые не смутится: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,
великого!" И мы пошли, и вдруг видим помещение, наполненное мукою, кру-
пами и съестными припасами и прочим, а посреди покоя мы увидали занавес-
ку, спущенную над ложем. И мой дядя посмотрел на ложе и увидел своего
сына и женщину, спустившуюся с ним, которые лежали обнявшись, и они
превратились в черный уголь, словно были брошены в ров с огнем. И, увидя
это, мой дядя плюнул в лицо своему сыну и воскликнул:
"Ты заслужил это, о кабан! Таково наказание в здешней жизни, а оста-
ется наказание в жизни будущей, и оно сильней и мучительней..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двенадцатая ночь

Когда же настала двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что календер рассказывал женщине, а все собравшиеся, и
Джафар, и халиф слушали. "Потом мой дядя ударил своего сына башмаком, -
продолжал календер, - (а тот лежал в виде черного угля), и я удивился
его поступку и опечалился о моем двоюродном брате: как это он стал,
вместе с женщиной, черным углем. И я сказал: "Ради Аллаха, о дядя, об-
легчи скорбь твоего сердца! Мое сердце и ум обеспокоены, и я скорблю о
том, что случилось с твоим сыном, который превратился в черный уголь
вместе с этой женщиной. Не довольно ли с них того, что сталось с ними, а
ты еще бьешь его башмаком!"
"О сын моего брата, - отвечал мой дядя, - мой сын с самого детства
был влюблен в свою сестру, и я запрещал ему быть с нею, и говорил в ду-
ше: "Они еще маленькие!" Когда же он вырос, между ними случилась мер-
зость, и я услышал об этом и не поверил, но все же взял и накричал на
него как следует, и сказал ему: "Остерегайся таких мерзких поступков,
которых никто не совершал ни до тебя, ни после тебя, а иначе мы будем
опозорены и опорочены среди царей до самой смерти, и весть о нас разгла-
сится путешественниками! Берегись совершить подобный поступок! Я разгне-
ваюсь и убью тебя!" Потом я отделил его от сестры, и сестру отделил от
него, но проклятая любила его сильной любовью, и дьявол взял над ними
власть и украсил в их глазах их поступки. Увидев, что я отделил от него
сестру, мой сыч вырыл для себя это помещение под землей и выровнял его и
перенес туда, как ты видишь, съестные припасы. И он обманул мою бди-
тельность и, когда я был на охоте, пришел в это место, но преистинный
возревновал к нему и к ней и сжег их, а наказание в будущей жизни еще
сильнее и мучительней".
Он заплакал, и я заплакал вместе с ним, и он посмотрел на меня и ска-
зал: "Ты мой сын вместо него!" И я поразмыслил немного о жизни земной и
ее превратностях, и о том, как везирь убил моего отца и сел на ею место
и вырвал мне глаз, и о диковинных событиях, что исполнились с моим двою-
родным братом, и потом я заплакал, и мой дядя заплакал вместе со мной.
Затем мы поднялись наверх и опустили плиту и насыпали землю на место
и сделали могилу такой, как она была прежде, и возвратились в наше жили-
ще. Но не успели мы усесться, как услышали звуки барабанов, труб и ли-
тавр и бряцание оружия храбрецов, и крики людей, и лязг удил, и конское
ржание, и мир покрылся мраком и пылью из-под копыт коней. И наш ум сму-
тился, и мы не знали, в чем дело, и спросили о том, что случилось, и нам
сказали: "Везирь, который захватил царство твоего отца, собрал солдат и
снарядил войско и нанял кочевых рабов и пришел к нам с войском, много-
численным, как пески, которого не счесть и не одолеть никому. Они ворва-
лись в юрод внезапно, и жители не могли устоять и отдали им город". И
мой дядя погиб, а я убежал в конец юрода и подумал: "Если я попаду ему в
руки, он убьет меня!" И печали мои множились и возобновились, и я поду-
мал о событиях, происшедших с моим отцом и дядей, и о том, что теперь
делать, и сказал себе: "Если я появлюсь, жители города и войска моего
отца меня узнают, и будет мне смерть и гибель". И я нашел спасение лишь
в том, чтобы обрить усы и бороду, и, сбросив их и переменив платье, вы-
шел из города и направился в этот город, надеясь, что, может быть,
кто-нибудь проведет меня к повелителю правоверных, наместнику господа на
земле, которому я мог бы рассказать и изложить свое дело и то, что со
мной случилось.
Я достиг этого города в сегодняшний вечер и остановился, недоумевая,
куда идти, и вдруг вижу, стоит этот календер. И я приветствовал его и
сказал ему: "Чужеземец!" Он отвечал: "И я тоже чужеземец!" И когда мы
так стояли, вдруг подошел наш товарищ, вот этот третий, и поздоровался с
нами и сказал нам: "Чужеземец!" - и мы отвечали: "И мы тоже чужеземцы".
И мы пошли, и мрак налетел на нас, и судьба привела нас к вам. Вот при-
чина того, что я обрил бороду и усы и что мне вырвали глаз.
"Пригладь свою голову и иди", - сказала ему женщина, но календер
воскликнул: "Не уйду, пока не услышу рассказ других!" И все удивились
его истории, и халиф сказал Джафару: "Клянусь Аллахом, я не видел и не
слышал чего-либо подобного тому, что случилось с этим календером!"

РАССКАЗ ВТОРОГО КАЛЕНДЕРА

Тогда выступил вперед второй календер и поцеловал Землю и сказал: "О
госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная исто-
рия, которая, будь она написана иглами в уголках глаза, послужила бы на-
зиданием для поучающихся. Я был царем, сыном царя, и читал Коран соглас-
но семи чтениям [33] и читал книги и излагал их старейшинам наук и изучал
науку о звездах и слова портов и усердствовал во всех науках, пока не
превзошел людей моего времени, и мой почерк был лучше почерка всех пис-
цов. И слава обо мне распространилась по всем областям и странам и дошла
до всех царей, и обо мне услышал царь Индии и послал к моему отцу, тре-
буя меня, и отправил отцу подарки и редкости, подходящие для царей. И
мой отец снарядил меня с шестью кораблями, и мы плыли по морю целый ме-
сяц, и, достигши берега, мы вывели коней, которые были с нами на кораб-
ле, и нагрузили подарками десять верблюдов и немного прошли. И вдруг, я
вижу, поднялась и взвилась пыль, так что застлала края земли, и через
час дневного времени пыль рассеялась, и из-за нее появились пятьдесят
всадников - хмурые львы, одетые в железо. И мы всмотрелись в них и видим
- это кочевники, разбойники на дороге, и когда они увидели, что нас мало
и с нами десять верблюдов, нагруженных подарками для царя Индии, они ри-
нулись на нас и выставили перед нами острия своих копий. И мы сделали им
знаки пальцами и сказали им: "Мы посланцы великого царя Индии, не оби-
жайте же нас!" Но они ответили: "Мы не на его Земле и не под его
властью", - и они убили часть слуг, а остальные бежали, и я бежал, после
того как был тяжело ранен. Кочевники отобрали у меня деньги и подарки,
бывшие с нами, а я не знал, куда мне направиться, и был я велик и сде-
лался низким. Я шел, пока не пришел к вершине горы, и приютился в пещере
до наступления дня, и продолжал идти, пока не достиг города, безопасного
и укрепленного, от которого отвернулся холод зимы и обратилась к нему
весна с ее розами. И цветы в нем взошли, и реки разлились, и защебетали
в нем птицы, как сказал о нем поэт, описывая его:

Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, и
меня одолела забота, и я пожелтел, и мое состояние расстроилось, так что
я не знал, куда мне идти. И я проходил мимо портного, сидевшего в лавке,
и приветствовал его, и он ответил на мое приветствие, сказавши: "Добро
пожаловать!" - и был со мною приветлив и обласкал меня и спросил, почему
я на чужбине. И я рассказал ему, что со мной случилось, с начала до кон-
ца. Портной огорчился за меня и сказал: "О юноша, не открывай того, что
с тобою, - я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг
твоего отца и имеет повод мстить ему".
Потом он принес мне еду и напитки, и я поел, и он поел со мною, и я
беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой и
принес нужную мне постель и одеяло, и я провел у него три дня, а потом
он спросил: "Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?" - "Я зако-
новед, ученый, писец, счетчик и чистописец", - ответил я, но портной
сказал мне: "На твое ремесло нет спроса в наших землях, и у нас в городе
нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку, кроме наживы". - "Кля-
нусь Аллахом, - сказал я, - я ничего не Знаю сверх того, о чем я сказал
тебе". Тогда портной сказал: "Затяни пояс, возьми топор и веревку и руби
дрова в равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не
дай им узнать, кто ты, - тебя убьют". Он купил мне топор и веревку и от-
дал меня кому-то из дровосеков, поручив им обо мне заботиться, и я вышел
с ними и рубил дрова целый день. И я принес на голове вязанку и продал
ее за полдинара, и часть его я проел, а часть оставил, и я провел в та-
ком положении целый год.
А через год я однажды пришел, по своему обычаю, на равнину и углубил-
ся в нее и увидел рощу, где было много дров. И я вошел в эту роту и,
найдя толстый корень, стал его окапывать и удалил с него землю, и тут
топор наткнулся на медное кольцо, и я очистил его от земли, и вдруг вижу
- оно приделано к деревянной опускной двери! Я поднял ее, и под ней ока-
залась лестница, и я сошел по этой лестнице вниз и увидел дверь и, войдя
в нее, очутился во дворце, прекрасно построенном, с высокими колоннами.
А во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине,
разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль, чьи речи утоляют скорби и
делают безумным умного и рассудительного, - высокую ростом, с крепкой
грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди,
подобно тому, как сказал о ней поэт:

И еще:

И, посмотрев на нее, я пал ниц перед ее творцом, создавшим ее столь
красивой и прелестной, а девушка взглянула на меня и сказала: "Ты кто
будешь: человек или джин?" - "Человек", - сказал я, и она спросила: "А
кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и ни-
когда не видала человека?" И, услышав ее слова (а я нашел их сладостны-
ми, и она захватила целиком мое сердце), я сказал ей: "О госпожа моя,
меня привели сюда мои звезды для того, чтобы рассеять мою скорбь и Забо-
ту". И я рассказал ей, что со мною случилось, от начала до конца, и она
огорчилась моим положением и заплакала и сказала: "Я тоже расскажу тебе
свою историю. Знай, что я дочь царя ЭФатамуса, владыки Эбеновых остро-
вов. Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к
жениху, меня похитил нфрит по имени Джирджис нбн Раджмус, внук тетки Иб-
лиса, и улетел со мною и опустился в этом месте и перенес сюда все,
что мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и на-
питков и прочего. И каждые десять дней он приходит ко мне один раз и
спит здесь одну ночь, а потом уходит своей дорогой, так как он взял меня
без согласия своих родных. И он условился со мною, что, если мне что-ни-
будь понадобится ночью или днем, я коснусь рукою этих двух строчек, на-
писанных на нише, и не успею убрать руку, как увижу его подле себя. Се-
годня четыре дня, как он приходил, и до его прихода осталось шесть дней.
Не хочешь ли ты провести у меня пять дней и потом уйти, за день до его
прихода?" - "Хорошо, - сказал я, - прекрасно будет, если оправдаются
грезы!"
И она обрадовалась и поднялась на ноги и, взяв меня За руку, провела
через сводчатую дверь и прошла со мною в баню, нарядную и красивую. И,
увидев ее, я снял с себя одежду, и женщина тоже сняла, и я вымылся и вы-
шел, а она села на скамью и посадила меня рядом с собою. Потом она при-
несла мне сахарной воды с мускусом и напоила меня, а затем подала мне
еды, и мы поели и поговорили. А после этого она сказала: "Ляг и отдохни,
ты ведь устал". Я лег, о госпожа моя, и забыл о том, что со мной случи-
лось, и поблагодарил ее. А проснувшись, я увидел, что она растирает мне
ноги, и помолился за нее, и мы сели и немного поговорили. И она сказала:
"Клянусь Аллахом, моя грудь был стеснена, так как я здесь одна под зем-
лей и двадцать пять лет никого не видала, кто бы со мною поговорил. Хва-
ла Аллаху, который послал тебя ко мне! О юноша, не хочешь ли ты вина?" -
спросила она потом, и я сказал: "Подавай!" И тогда она направилась в
кладовую и вынесла старого, запечатанного вина. И она расставила зелень
и проговорила:

Когда она окончила стихи, я поблагодарил ее, и любовь к ней овладела
моим сердцем, и моя грусть и забота покинули меня, и мы просидели за бе-
седой до ночи, и я провел с нею ночь, равной которой не видел в жизни. А
утром мы проснулись и прибавляли радость к радости до полудня, и я на-
пился до того, что перестал себя сознавать. И я встал, покачиваясь нап-
раво и налево, и сказал ей: "О красавица, пойдем, я тебя выведу из-под
земли и избавлю от этого джинна!" Но женщина засмеялась и воскликнула:
"Будь доволен и молчи! Из каждых десяти дней день будет ифриту, а девять
будут твои"". И тогда я воскликнул, покоренный опьянением: "Я сию минуту
сломаю эту нишу, на которой вырезана надпись, И пусть ифрит приходит,
чтобы я убил его! Я привык убивать ифритов!"
И, услышав мои слова, женщина побледнела и воскликнула: "Ради Аллаха,
не делай этого! - и произнесла:

А потом сказала:

Но когда она окончила говорить стихи, я не обратил на ее слова внима-
ния и сильно ударил ногою о пишу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Тринадцатая ночь

Когда же настала тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до мен", о
счастливый царь, что второй календер говорил женщине: "И когда я ударил
ногою о нишу, о госпожа моя, я не успел очнуться, как везде потемнело и
загремело и заблистало, и земля затряслась, и небо покрыло землю, и
хмель улетел у меня из головы, и я спросил: "Что случилось?" И женщина
воскликнула: "Ифрит пришел к нам! Не предостерегала ли я тебя от этого?
Клянусь Аллахом, ты погубил меня! Спасай свою душу и поднимись там, где
ты пришел!"
И от сильного страха я забыл свой топор и башмак, и когда я поднялся
на две ступеньки и оглянулся, чтобы посмотреть, земля вдруг раздалась, и
из-под нее появился ифрит гнусного вида и сказал: "Что это за сотрясе-
ние, которым ты меня встревожила? Что с тобой случилось?" - "Со мной не
случилось ничего, - ответила женщина. - У меня только стеснилась грудь,
и мне захотелось выпить вина, чтобы моя грудь расправилась, и я выпила
немного и встала за нуждой, но голова у меня была тяжелая, и я упала на
нишу". - "Ты лжешь, шлюха!" - воскликнул ифрит и осмотрелся в помещении
направо и налево, и увидел башмак и топор, и воскликнул: "Это явно при-
надлежит человеку! Кто к тебе приходил?" А женщина ответила: "Я только
сейчас увидела это! Они, вероятно, зацепились за тебя". - "Это бессмыс-
ленные речи, и ими меня не проведешь, о блудница", - сказал ифрит и, об-
нажив женщину, он растянул ее между четырех кольев и принялся ее мучить
и выпытывать у нее, что произошло.
И мне было не легко слышать ее плач, и я поднялся по лестнице, дрожа
от страха, а добравшись до верху, я опустил дверь, как она была, и прик-
рыл ее землею. И я до крайности раскаивался в том, что сделал, и вспоми-
нал эту женщину и ее красоту и то, как ее мучил этот проклятый, с кото-
рым она провела уже двадцать пять лет, и что с ней случилось из-за меня
одного. И я размышлял о моем отце и его царстве и о том, как я стал дро-
восеком, и как после ясных дней моя жизнь замутилась. Я заплакал и про-
изнес такой стих:

И я пошел и пришел к моему товарищу-портному и увидел, что, ожидая
меня, он мучается, как на горячих сковородках. "Вчерашнюю ночь мое серд-
це было с тобою, - сказал он, - и я боялся, что тебя постигла беда от
дикого зверя или чего другого. Слава Аллаху за твое спасение!" И я поб-
лагодарил его за его заботливость и пошел в свою комнату и стал раздумы-
вать о том, что со мной случилось, и упрекая себя за свою болтливость и
за то, что толкнул ту нишу ногой.
И когда я так раздумывал, вдруг вошел ко мне мой друг-портной и ска-
зал мне: "О юноша, на дворе старик персиянин, который спрашивает тебя, и
с ним твой топор и твой башмак. Он принес их дровосекам и сказал им: "Я
вышел, когда муэдзин призывал на утреннюю молитву, и наткнулся на
эти вещи и не знаю, чьи они. Укажите мне, где их владелец?" И дровосеки
указали ему на тебя, узнав твой топор, и он сидит в моей лавке. Выйди же
к нему, поблагодари его и возьми твой топор и твой башмак".
И, услышав эти слова, я побледнел и расстроился, и в это время земля
в моей келье вдруг раздалась и появился персиянин, и оказалось, что это
ифрит. Он пытал ту женщину крайней пыткой, но она ни в чем ему не приз-
налась, и тогда он взял топор и башмак и сказал ей: "Если я Джирджис из
потомства Ибдиса, то я приведу владельца этого топора и башмака!" И он
пришел с такой уловкой к дровосекам и вошел ко мне и, не дав мне сроку,
похитил меня и полетел и поднялся и опустился и погрузился под землею, а
я не сознавал самого себя. Потом он вошел со мной во дворец, где я был,
и я увидел ту женщину, которая лежала, растянутая между кольями и обна-
женная, и кровь стекала с ее боков. И из глаз моих полились слезы, а
искрит взял эту женщину и сказал ей: "О развратница, не это ли твой воз-
любленный?" Но женщина посмотрела на меня и сказала: "Я его не знаю и не
видела его раньше этой минуты". - "И после такой пытки ты не призна-
ешься!" - воскликнул ифрит. И женщина сказала: "Я в жизни его не видела,
и Аллах не позволяет мне на него солгать". - "Если ты его не знаешь, -
сказал ифрит, - возьми этот меч и сбей ему голову". И она взяла меч и
подошла ко мне и встала у меня в головах, а я сделал ей знак бровью, и
слезы текли у меня по щекам. И она поняла мой знак и мигнула мне и ска-
зала: "Все это ты с нами сделал!" А я сказал ей знаками: "Сейчас время
прощения", - и язык моего положения говорил:

И когда я окончил стихи, о госпожа моя, девушка выронила из рук меч и
воскликнула: "Как я отрублю голову тому, кого я не знаю и кто мне не
сделал зла? Этого не позволяет моя вера!" И она отошла назад, а ифрит
сказал: "Тебе не легко убить твоего возлюбленного, так как он проспал с
тобой ночь, и ты терпишь такую пытку и не хочешь признаться! Но лишь
сходное сочувствует сходному!" После этого ифрит обратился ко мне и ска-
зал: "О человек, а ты не знаешь эту женщину?" - "А кто она такая? - ска-
зал я. - Я совершенно ее не видел до этого времени". - "Так возьми меч и
скинь ей голову, и я дам тебе уйти и не стану тебя мучить и удостове-
рюсь, что ты ее совершенно не знаешь", - сказал ифрит. "Хорошо", - отве-
тил я и, взяв меч, с живостью выступил вперед и поднял руку. И женщина
сказала мне бровью: "Я не погрешила перед тобой, - так ли ты воздашь
мне?" И я понял, что она сказала, и сделал ей знак, означающий: "Я вы-
куплю тебя своей душой". А язык нашего положения написал:

И из моих глаз полились слезы, и я бросил из рук меч и сказали "О
сильный ифрит и могучий храбрец! Если женщина, которой недостает ума и
веры, не сочла дозволенным скинуть мне голову, как может быть дозволено
мне обезглавить ее, когда я ее в жизни не видел? Я не сделаю этого ни-
когда, хотя бы мне пришлось выпить чашу смерти и гибели". - "Вы знаете,
что между вами было дело! - вскричал ифрит, - и я покажу вам последствия
ваших дел!" И, схватив меч, он ударил женщину по руке и отрубил ее и за-
тем ударил по другой и отрубил ее, и он отсек ей четыре конечности че-
тырьмя ударами, а я смотрел на это и был убежден, что умру. И женщина
сделала мне знак глазами, как бы прощаясь, а ифрит воскликнул: "Ты пре-
любодействуешь глазами!" - и, ударив ее, отмахнул ей голову. После этого
ифрит обратился ко мне и сказал: "О человек, по нашему закону, если жен-
щина совершила блуд, нам дозволено ее убить, а я похитил эту женщину в
ночь ее свадьбы, когда ей было двенадцать лет, и она не знала никого
кроме меня, и каждые десять дней я на одну ночь приходил к ней и являлся
в образе персиянина. И убедившись, что она меня обманула, я убил ее, а
что до тебя, то я не уверен, что ты обманул меня с нею, но я никак не
могу оставить тебя невредимым. Выскажи же мне свое желание".
И я обрадовался до крайности, о госпожа, и спросил: "Чего же мне по-
желать от тебя?" И ифрит ответил: "Выбирай, в какой образ тебя обратить:
в образ собаки, осла пли обезьяны". И я сказал, жаждая, чтоб он простил
меня: "Клянусь Аллахом, если ты меня простишь, Аллах простит тебя за то,
что ты простил мусульманина, который не сделал тебе зла". И я умолял его
упорнейше с мольбой и плакал перед ним и говорил: "Я несправедливо оби-
жен". Но ифрит воскликнул: "Не затягивай со мною твои речи! Я не далек
от того, чтобы убить тебя, но я предоставляю тебе выбор". - "О ифрит, -
сказал я, - тебе более подобает меня простить. Прости меня, как внушив-
ший зависть простил завистнику". - "А как это было?" - спросил ифрит.

СКАЗКА О ЗАВИСТНИКЕ И ВНУШИВШЕМ ЗАВИСТЬ